Прошел день памяти Александра Непомнящего, и теперь наш архив предлагает Вашему вниманию интервью Александра из питерской газеты "Порог" №2, 2001:
ВОПРЕКИ ЭТОМУ МИРУ. – ИНТЕРВЬЮ С АЛЕКСАНДРОМ НЕПОМНЯЩИМ.
…Мне нравится строить концерт абсолютно спонтанно. Некоторые люди садятся, пишут список песен, потом в бумажку заглядывают: «А чего это я там дальше пою?» Мне такое абсолютно не свойственно. У меня каждый раз идёт цепочка ассоциаций, и каждый раз эти ассоциации разные…
Из нескольких составных частей получается что-то новое, как конструктор.
Да. В любом случае каждый концерт, каждое отделение — это такая мистерия, сказка. Некий лабиринт, через который я пытаюсь пройти по-новому, и выйти из него, самое главное. Остаться в нём — это нечестно по отношению к слушателю.
А что, бывает?
Нет, не бывает. В жизни сложнее бывает из лабиринта выйти. Как говорил один философ: “Контринициация — это всего лишь неполная инициация».
Ты сказал, что Питер — тяжёлый город. В чём это выражается?
То, что на афишах написали “Александр Непомнящий, город Москва» — это симптоматично. Для Москвы существует понятие “Москва» и понятие «Россия”, а для Питера есть “Питер» и “Москва». В Москве на уровне ментов, Лужковых и прочих чуваков квадратных и кирпичных, всё жутко — прописки проверяют, документы шмонают, а вот на уровне людей город очень открытый, там постоянно выступают, раскручиваются люди со всей страны. А Питер самодостаточен. Костя Кудрячёв, который частью моих концертов занимается, не раз нарывался в Питере в музыкальных магазинах на такую ситуацию: привозят кассеты людей, которые в Москве большущие залы собирают, — Калугина, Арефьевой, и здесь говорят: «А мы их не знаем, нам этого не надо, у нас своё всё есть». Такой ментальности нет нигде в России — Питер себя какой-то отдельной страной считает. Но, кстати, на Украине в Одессе то же самое — наверное, приморский эффект, портовый.
Ты православный?
Я пытаюсь им быть. Если человек прочитал дьякона Андрея Кураева и решил, что это лучше, чем Дугин или Алистер Кроули, — это не значит, что он стал православным. Это значит, что он выбрал определённую философскую концепцию. А действительно быть православным — это совсем другое, это страсти, затаскиваемые в нас духами злобными, побеждать. Сильны духи, конечно, но я надеюсь, что мы тоже не лыком шиты.
Нет внутренней дисгармонии по поводу того, что жизнь — это одно, а то, что церковь требует, — совсем другое?
Глупости. Жизнь — она такая потому, что находится вне церкви Большая часть человечества живёт овощным образом, не действует в жизни, а является её зрителем. Если это овощное состояние и есть то самое «другое», возникает вопрос — а нафиг оно нужно тогда?
Но человек же не всегда выбирает себе так жить. Вот он родился в этих условиях, он живёт в этих условиях, он просто ничего другого не знает…
В любых обстоятельствах человек обязательно приходит к маленьким, незаметным внутренним развилочкам, к описанному в русских народных сказках камню: налево пойдёшь — коня потеряешь, направо пойдёшь — душу потеряешь. Это происходит всегда, никто этого не избегает, на что и существует промысел. Это проблема человеческого выбора в условиях абсолютной данной ему свободы. Человек безгранично свободен, пределов внутреннего освобождения нет, в тот момент, когда человек ставит себе пределы, он умирает. Подлинной смертью.
А анархистов не любишь… Что такое анархизм? Анархизм бывает мистический, политический, ещё какой- нибудь… Я не люблю плюшевых леваков. Вообще традиционная политика двадцатого века — с партиями, с флагами, — она вся канула в речку Лету, потому что мы вступили в постиндустриальную информационную цивилизацию — общество спектакля — в которой всё это управляемо. Незапланированных восстаний под руководством какой-нибудь непобедимой Трудовой России, ещё чего-нибудь, — таких приключений больше не будет, всё это кончилось.
Обоснуй.
Да потому что все партии являются частью общества спектакля. У меня в песне всё это просто: “Экстремист с красивым флагом/ чёртиком из табакерки/ выпрыгнет на нужном месте/ на предвыборных экранах,/ человек в калошах (ну Беликов этот чеховский)/ платит за надёжную охрану». Всё происходит по такому сценарию, поскольку между этими самыми партиями и обывателем стоит огромная стена PR-щиков, телевизионщиков и журналистов. Любое представление иллюзорно, это всего лишь шоу для наблюдающего овоща. Борьба идей, тем не менее, никуда не делась. Просто на данном этапе она выходит за пределы этого мира, я по-киношному выражусь — за пределы матрицы. Меня больше интересует дух человека, не вероисповедание, а просто определённый комплекс идей и состояний, которые он несёт в мир. Вот на этом уровне война шла и будет происходить, пока существует человек и его природа, то есть сердце человеческое, где, как говорил Фёдор Михайлович Достоевский, дьявол с Богом борется.
То есть ты считаешь, что на материальном уровне изменить что- то невозможно…
Нет, просто нельзя пользоваться иллюзорными фишками. Если почитать все эти анархистские журнальчики — они с фашистами борются!
Почему они не борются, допустим, с опричниками? Или почему они с легионерами не борются? Потому что фашизм — это явление, которое было в двадцатом веке. Но мы-то живём в информационном обществе, которое никакого отношения к этому не имеет. Кто-то марки собирает, кто-то “Майн Кампф» покупает — какая, хрен, разница? Они сражаются… они бойцы с фашизмом… Где? Покажите мне этих фашистов! Мы — славянская цивилизация, православная по своей основе… к сожалению, неправославная по большей части — мы просто-напросто вымираем. Это касается и христианской цивилизации вообще. Дети на западе один к одному рождаются, у нас — на минусе, а граждане мусульмане вовсю прибавляются. Через двадцать лет мы будем жить в городах, где минаретов будет больше, чем церквей. В этом свете все эти иллюзорные проблемы господ из “Травы и воли» и прочих идиотских журналов — они никому не интересны. Мы находимся на перекрёстке мощного взаимодействия двух культур: сильнейшего воздействия запада, притом разных периодов его, и какого- то ещё сохранившегося автохтонного ядра. Настолько, насколько в нас сохранилась ещё эта не-западность, я — фундаменталист, в смысле того, чтобы это всё по кусочкам не рассыпалось. Настолько, насколько мы реально присутствуем в западном мире — технократическом, постиндустриальном обществе спектакля — я леворадикал. Из наших меня интересует сайт Вербицкого — «Ленин», по-моему, называется, Цветков — действительно умный левак, Штепа, хотя он не совсем левак, но журнал «Иначе” в целом левый. Но эти люди — ретротусовка, они не имеют отношение к нынеш нему западному миру никакого. И обращаются к книжкам, которые были написаны в лучшем случае в 60-х годах. Парижа 68-го года больше не будет, будет что-то совершенно иное....
Полностью интервью можно почитать на сайте: http://ex-pressa.ru/samizdat/porog/porog_02/porog_02_013/